Если ждут от меня ответа… Я вряд ли что-то смогу добавить по поцелуям из «Богатых», давно не пересматривала, и Эмма сама мне указывала, что и сказать-то мне там нечего. А уж сколько раз было писано про первый поцелуй…  Моей пары с лучшими поцелуями всё равно даже нет в номинантах на соискание звания лучших, и всерьёз-то к ним никто не относится («бои без правил»), стоит ли писать? И сколько вздохов мной оставлено на страницах форума давно и совсем недавно от их поцелуев и любовных сцен! Роза, Роза, дикая Роза… Осталась неотмеченной, наверное, лишь одна сцена. Ещё с первого просмотра любимыми из первой половины сериала были сцены воспоминаний Рикардо и Розы, когда они только расстались. 45-я серия: до боли знакомая музыка, полумрак, волосатый торс спящего Рикардо… и вдруг пошло… как первый поцелуй Марианны и Луиса Альберто для меня стал откровением, так и эти воспоминания о совместных ночах Розы и Рикардо два года спустя будоражили всё внутри. Как же всё тогда попало в нужный момент! (И если б ещё через три года удалось посмотреть «Ад», может, тем же стали бы горячие сцены оттуда, что и в своё время поцелуи из «Богатых» и ласки из «Розы»)… Ту 45-ю до сих пор помню как первую любимую в сериале (справедливости ради надо сказать, не только из-за «постельной сцены», но и из-за первого настоящего признания Рикардо в любви). Так вот на днях глянула эти сцены (один из любимых периодов в сериале по-прежнему тот, когда Роза сбежала от Рикардо, и он изо дня в день добивался её милости до самого пьяного «ты моя жена и должна любить меня, хочешь ты этого или нет» включительно). Да, воспоминания… Он целует её лицо, опускается ниже, губы. Нежный-нежный и проникновенный поцелуй, он сгребает её в объятия, и она, разомлевшая, тонет в его ласках. Она, она… «ты всё время пишешь о влюблённой, а не о влюблённых», - резонно заметила Эмма. Да, потому что в сериалах с Вероникой меня интересует прежде всего Вероника, в сериалах без Вероники не интересует ничто. Поэтому Исадора, поэтому Роза, а не Луис Альберто. А страстная нежность или нежная страсть – это Роза. Марианна – нежность, Леонарда – страсть, сочетание того и другого – Роза.
Хотя сейчас звание «любимая героиня» у неё отнимает Исадора, а в номинации «лучшая история любви» на уверенное второе место, даже с претензиями на золото, поместилась история Исадоры и Карлоса. В последние недели ночами смотрю в нетбуке сериалы с Вероникой, у меня они все, кроме «Богатых»: оригинал упустила, русских переводов при себе не держу, да и кроме «Запретной»: возвращаться к ней не тянет. И заметила, что могу переключаться только на две героини в любое время: Исадору и Розу (хотя на Розу было трудновато сразу после второй Валентины, последняя сильнее меня цепляла своей беззащитностью). Если Розу мне сейчас надо посмотреть хотя бы минут пять, чтобы надеть её историю на себя и радоваться-любить-страдать вместе с ней, то Исадору только увижу – и пропала)) В красоте ли кроется загадка, в чувственности ли, просачивающейся сквозь изысканные манеры и повелительный тон («Рамона, благодарю за чай, а теперь прошу оставить меня одну!»), в иронии ли, коей обезоруживает грубые нападки свиты, или наоборот в сострадании и прощении, коими соискала себе целых три дочери за несколько месяцев и пиетет новых поданных, в величавом спокойствии любимой женщины или в обаятельной строптивости независимой («Думаете, раз я слабая и скромная /небогатая/ женщина, вы можете спокойно смеяться надо мной?»), в силе или в беззащитности?.. Продолжать этот ряд можно бесконечно. Роль, которая впитала в себя все роли Вероники, даже ещё не сыгранные на тот момент. Влюблённая Исадора и одновременно обожаемая… перед ней склоняют колени лучшие, «добрые, чудесные и честные», по её словам, мужчины, блестящие партии, становятся романтиками ловеласы, трепещут негодяи. Ясный свет и жаркий огонь в одной женщине. Она презрительно ставит на место «нахала» Антонио, и видно, что он выводит её из себя, волнует её, уже нравится ей… Как изящно, как остроумно, как страстно, как живо делает это Вероника! До чего обаятельным получается её возмущение! Богач Антонио с трепетом прижимает к губам из её рук купюру («Ах, вы не в состоянии заплатить за кофе? Вот возьмите, я плачу за вас!»), любой бы был осчастливлен такой милостыней – гневом, вниманием этой женщины.
Исадора и Карлос – достаточно их появления в одном кадре, чтобы я вся затрепетала)), чтобы бросить всё, чем занималась, пока шли сцены с другими героями, и прилипнуть к монитору и выдохнуть лишь на смене personajes. И не потому что это Веро и Омар (хорошо, не только поэтому). Я написала «Роза и Рикардо» в номинации «лучшие поцелуи», а не «Исадора-Карлос», потому что поцелуи здесь – не самая сильная сторона… их и было-то всего три (по крайней мере, нам столько выделили итальянские друзья), два из которых почти не было видно (но об этом, может, позже). Их чувства прорывались не в поцелуях, они передавались в прикосновениях рук. От первого робкого дотрагивания Карлоса с её испуганным и осторожным ускользанием от его ласки, к доверительному приглашению-вручению с нежным пожатием… а через монитор чувствуешь, как токами передаётся их тепло друг другу… до нематериального касания сквозь ограждающее стекло тюремного зала. «Посмотри на меня, Исадора!» - и она так и не осмелилась поднять на него глаза, боясь, что они выдадут её. Он всё понял – первая его надежда на взаимность окрылила! И уже не тушуется, боясь спугнуть её доверие, как раньше  от её вопроса «Ты никогда не забывал меня, Карлос?», а переходит к наступлению: «Если не ради Соледад, то ради моей преданности, моей любви! Прошу тебя, прими её, Исадора! Уверен, что ты тоже любишь меня. Я хочу жениться на тебе. Скажи мне «да»». Строгий и безупречный профиль Клеопатры, а в глазах смятение, и улыбка… понимающая, безнадёжная, горькая: «Но это невозможно, Карлос. Ты уже женат»… и после перерыва на другую сцену: «Ты такой же хороший, как и Антонио». Его взрыв и её мгновенный испуг - всепонимающий, вечно добрый, заботливый, с мягким приглушённым голосом, Карлос сверкнул глазами: «Не сравнивай меня с ним! Я люблю тебя по-другому! Я не такой спокойный, как Антонио, tе amo, Исадора, ты нужна мне!» Что там творится между ними на уровне глаз, губ, дыхания… и лица совсем близко. Её беспомощное (или наоборот цепляется за это, как за спасительный круг) «Но я всего лишь калека, Карлос…» - «Ты женщина, прекрасная женщина. Ты вся моя жизнь. Скажи, что ты любишь меня, Исадора!» Пауза. Сколько секунд она не могла решиться ни на ложное «нет» ни на запретное «да», сколько они не сводили глаз друг с друга, сколько длилось это состояние – то ли поцеловаться то ли отвернуться, сколько всего было сказано без слов… пока, как обычно на таких моментах в сериалах, им кто-то не помешал.
А их встреча за день до этого! Ночью она не спала, терзаясь мыслями о своей несостоятельности в качестве его спутницы: чтобы ближе познакомиться с женихом племянницы Исадоры (строго говоря, племянницы Антонио), Карлос договорился пойти с ними на дискотеку, позвал с собой и Исадору по просьбе её племянницы (или это он сам придумал насчёт просьбы), она отказалась. На следующее утро она отказалась и от физиотерапии, отказалась выходить из спальни, зарылась с головой в одеяло и в свои комплексы. Он буквально вытащил её из постели, не обращая внимания на упрямое сопротивление и возгласы: «Я не хочу!», оскорблённое лицо и тон (кстати, очень-очень обаятельными вышли это оскорбление и это упрямство). И как чудесен был переход от её недовольного ворчания («Осторожнее, и оставь меня в покое! Кем ты себя возомнил?»), постоянного теребления пеньюара, чтоб закрыться понадёжнее, от её обиды, отчаяния, неверия к благодарности, облегчению, надежде, спокойствию, ощущению сильных мужских рук, опоры, заботы: «Я всего лишь мужчина, который хочет тебе помочь и который любит тебя. Я жизнь отдам за то, чтобы видеть тебя счастливой… – и дальше много всего ласкового, чего не поняла, в то время как она благодарно положила голову на его плечо и добровольно сдалась в его объятия. – Скажи, что эта любовь, которую я испытываю к тебе, на которую ты никогда не ответишь, эта невозможная любовь поможет тебе и твоей дочери, даст силы, защитит. Позволь мне служить тебе и чувствовать, что я тебе нужен /полезен/, позволь любить тебя». – «Да, Карлос» - ласковая улыбка на ещё не прояснившемся от слёз лице…
Не буду расписывать другие сцены, кто захочет, сам посмотрит. Сдерживаемая любовь Исадоры – любовь в глазах, в движениях губ, рук, в том, как опускает голову, как разворачивает коляску, когда подтверждает, что у Карлоса нет надежды на взаимность, как обвиняет его и тут же просит прощения, как дрожит голос и фразы перебивают одна другую, когда уверяет, умоляет поверить, что она никогда не сомневалась в нём… или нескрываемая любовь в прямом и открытом взгляде, струящемся свете глаз, нежной улыбке, протянутой руке, упирающейся в стекло, в сжимающих объятиях, в том, как поддаётся вперёд навстречу ему и в том, как решительно защищает его, не раздумывая поставить под удар ни свою репутацию ни репутацию компании, доставшейся ей от мужа… даже не знаю, что, какая из этих форм любви, пронзает сильнее.
Поцелуи… поцелуи были уже при нескрываемой любви, украсть поцелуй Карлос не осмеливался: благоговение оставалось сильнее желания. Первые два, почти подряд – как высвобождение чувств, сдерживаемых обоими так долго. Когда уже накал не мог больше нарастать, когда она проговорилась в любви и когда захотела, чтоб он знал, как нужен ей… Последний – гармония, любовь, выдержавшая испытания и выдержанная временем… красиво, нежно, с растворением в море и друг в друге) И между этими двумя сценами была ещё одна с поцелуем, почему-то меня больше всего кольнула именно эта. Она ещё не совсем оправилась от болезни и… я писала, какая она в тех сценах хрупкая и до боли трогательная, словно лишённая защитной оболочки в виде шипов, какими все обрастают со временем. Её оберегали близкие, и в первую очередь Карлос. Не подпускал к ней никого, кто б нарушил её покой, носил на руках, ворковал что-то успокаивающее… Когда у неё немного окреп рассудок, вернулась способность принимать решения, но ещё не было достаточно сил для противостояния своим палачам, он и заговорил с ней о любви. Как он осторожно  обхватил ладонями её лицо и целовал её легко-легко, нежно-нежно… получился не один, а несколько поцелуев, едва касаний губ…
Ну, вот и всё… Может, всё-таки если не количеством, а качеством поцелуев выигрывает и «Соледад»… не знаю, просто я ещё очарована Исадорой. Дня не проходит, чтобы не посмотрела её… и рада бы растянуть удовольствие, оставить пересмотр на потом, а не отпускает… Эмма, получилось параллельно твоему сочинению, совсем о другом и, может, «не то…», но о том, от чего ещё не успокоилась…