Я не могу позволить себе опустить руки

Из рубрики: Фернанда говорит с...
Fernanda habla con...

Могу вам только сказать, что я редко когда видела столько грусти в глазах женщины. Вероника Кастро переживает не лучшие времена, и наш разговор начался с прямого вопроса:

- Вероника, для тебя легко опускать руки?

- Дело в том, что как бы я ни хотела этого, я не могу себе это позволить. Есть люди, которые говорят: «Вперёд! Я тебе помогу, но не сдавайся!» Потому что они не знают, что значит видеть меня с опущенными руками. Кажется, что они не знают, что со мной делать. Недавно я сказала: «Хватит, больше не могу! Хочу мира и покоя». Но меня не оставляют.  Я попала в колесо фортуны и не могу выпасть из него.

- У тебя есть кто-то, кто тебя защищает, кто тебя поддерживает, когда ты падаешь?

- Нет того, кто бы меня защищал перед лицом несчастий. Есть близкие люди: моя мама, мой сын, моя сестра – которые всегда со мной, что бы ни случилось, но такого, чтобы сказать: «Опусти руки, я тебе помогу, и тебе не о чем беспокоиться», такого тоже нет. Всегда я слышу: «Ты можешь, вперёд, не доставляй ей этой радости!» Я не могу лежать в постели и умирать от горя, даже если бы и  захотела, тем более что столько людей зависит от меня, в том числе и морально, я уж не говорю о материальной стороне.

- Ты много плакала в жизни?

- Я не из тех, кто легко плачет, но когда я плачу, то очень сильно, и не позволяю, чтобы меня при этом видели. Мне нравится плакать наедине с собой.

- Чему ты научилась в свои 55 лет?

- Что мулица не был нелюдимой, её сделали такой. Научилась быть намного более сдержанной. Проблема в том, что я очень болтливая и всегда говорю, что меня обижает. Я стараюсь никого не обижать и не позволять другим обидеть себя. Сейчас я себя контролирую. Я стала более закрытой, и не только характером, я стала меньше выходить куда-либо в компаниях. Больше находиться наедине с собой, потому что мне это нужно: было очень тяжело, и я пережила большие потери.

- Тебя легко обидеть?

- Да, и мне это не нравится. Я очень чувствительна, и отчасти поэтому со мной трудно. Я не позволяю приближаться никому из-за естественного страха. Меня много обижали, и сейчас моё сердце ранено ещё раз, так что я не хочу играть этим.

- Кто тебя обижал?

- Многие люди, Фернанда, многие. Есть люди, которые вставляли мне палки в колёса и вызывали провалы очень болезненные, и иногда я падала и поднималась, но сейчас я уже сыта по горло этой болью. Я очень изранена.

- Есть люди, которым не нравится, что ты Вероника Кастро?

- Может быть. Я не золотая монетка и знаю, что есть люди, которые меня не любят или не хотят чего-то хорошего для меня.

- Ты влюблялась до глубины души?

- Да, сейчас я могу тебе сказать искренне и, взвесив всё, что это было только один раз. Это была настоящая любовь, но и разочарование, от которого, как оказалось, я так и не смогла оправиться. Я не нашла способа залечить эту рану. Может, отчасти поэтому я сдерживала себя от того, чтобы настолько же открываться другим... Сейчас я меньше ожидаю от людей; когда я была моложе, ждала всего, и мои сказки о добрых феях одна за другой разбивались о действительность. Я пытаюсь по-прежнему мечтать о том, что существует настоящая любовь, но на самом деле мне это даётся нелегко. Я романтичная и мечтательная, но при этом твёрдо стою на ногах: раньше было больше отдачи, не глядя на того, кому: сейчас я знаю, что это больно, и очень!

- Что значит любовь для тебя?

- Абсолютная и полная отдача, без обмана и без условий. Когда я отдала себя, то отдала себя всерьёз, безо всякого жеманства. Я пыталась, насколько могла, беречь эти отношения, но было слишком много обмана, много разбитых надежд  и, по сути, всё это указывало на нелюбовь. 

- Какой момент был по-настоящему счастливый в твоей жизни?

- Были различные моменты, много с моими детьми. Я считаю себя очень хорошей мамой-папой. Я была больше отцом, т.к. работала я, а моя мама заняла место матери.

- Чему ты научилась в мире мужчин?

- Откровенно говоря, тому, что мужчины очень похожи в том, какие они, как поступают, как реагируют. Как жаль, но я их определяю одним словом: одинаковые. Это неподходящее время для того, чтобы жить или встречаться с кем-то, выходить замуж, ни чтобы влюбляться и уж тем более заводить детей. Мне это даётся с большим трудом!

- У тебя было много трудностей?

- Да, но я нахожусь как бы внутри общего знаменателя, к которому сведены все женские переживания. Это нелегко! Были ошибки, ложь, измены, расставания, боль,  но я не маскируюсь, как это делают многие артисты.

- Что тебе говорит имя Мануэль Вальдес?

- Иллюзия, очень большая любовь, о которой я тебе только что рассказала. Ему не нравилось брать на себя ответственность ни смотреть в глаза действительности, он сбежал, не хотел взваливать на себя ребёнка, а я была с этим не согласна. Ошибка была с моей стороны. Я себя очень винила и очень переживала, когда узнала, что есть другая женщина, а я этого раньше не знала! Я клянусь тебе, что не знала, что он женат. Было столько всего, мы везде появлялись вместе, кто бы мог подумать, что он был женат! Я просила прощения у его жены. Глядя ей в глаза, я сказала, что раскаиваюсь и что я ничего не знала. Если бы я с самого начала знала, что он женат, то не позволила бы себе влюбиться так глубоко. Он обманул меня, он обманул нас обеих. Когда я узнала, что пережила эта женщина, я её нашла, просила у неё прощения и пообещала, что никогда подобное не повторится. Я не хотела, чтобы мне причинили то, что так заставило страдать эту женщину.

- А тебе это причинили?

-  Да, конечно, мои подруги с одним моим мужчиной. Мне изменили, и я застала их вместе.

- Что ты говоришь!

- То, что у меня были подруги, которые спали с моими возлюбленными! Поэтому я и говорю тебе, что я как общий знаменатель всех женщин.

- Мужчины разбивали тебе сердце?

- Да, включая моего сына. Моё сердце очень изранено, Фернанда.

- Но ребёнок стоит любых жертв?

- Да, раньше я так думала, но выяснила, что есть границы, и я их провела. Может, однажды сын и постучит в мою дверь, потеряв всё и умоляя меня о прощении. Я молчала, отчасти чтобы не усложнять ещё больше то немногое, что, может, ещё осталось, между моим сыном и мной. Всё, что они говорили, это большая ложь. Заговорили посторонние люди, и это всё только ещё больше усугубило. И в тот день, когда они узнают правду, им придётся встать на колени, чтобы принести мне извинения за все глупости, что они говорили; не представляешь, сколько вреда мне причинили как матери и как женщине.

- Какая самая большая ложь из всех, что говорились?

- Их столько, Фернанда! Я не могла так обидеть того, кому дала жизнь, ради бога! Я только прошу, чтобы он раскрыл глаза, чтобы очнулся! Думаю, что всё это началось, потому что многое зависит от людей, которые тебя окружают, которым ты доверяешь. И если тебя окружают негодяи, ты сам таким становишься.

- Что ты скажешь Кристиану со страниц этого интервью?

- Да хранит тебя Бог, пусть он защитит тебя и укажет тебе дорогу к добру. Он всегда смотрел в мою сторону, в сторону моей мамы, с моими братьями и моей сестрой. Ты знаешь, что мы хорошая семья, что мы никогда никому не причинили зла и что единственное, чего мы всегда хотели, было твоё благо, твоё удобство, твоё счастье. Всё! И если у тебя действительно это сейчас есть, то замечательно. То, что произошло, заставило меня думать, что мы никто. Уже нет злости... Я не буду рассказывать о том, что произошло в доме моей мамы. То, что ты сделал, останется на твоей совести, и точка. Не знаю, что я сделала в жизни не так, что мне нужно было пережить этот  момент с тобой. Должно быть, я что-то сделала плохо. Но моя жизнь продолжается благодаря Мишелю, маме, сестре и себе самой, как всегда. Я не буду плакаться в подушку, я должна подняться. Но чем больше ты раскрываешь рот, тем больше всё усложняется.

- Может, ты его слишком опекала?

- Может быть, Фернанда, но я хотела дать своим детям всё, чтобы они чувствовали, что их поддерживают, любят, чтобы знали, что у них много мамы на оставшуюся жизнь. Я все свои силы направила на это... Что-то с ним произошло, он даже петь стал по-другому, я чувствую его потерянным, изменившимся, потерявшим свои ценности, чего никогда не наблюдала дома.

- Ты бы сняла телефонную трубку, чтобы поговорить с ним?

- Не знаю. Он столько всего говорил, что... Начиная с того, что он сказал, что он бастард, я не поверила своим ушам: как? Мы все в нашей жизни бастарды, все, так или иначе! Потому что мой папа совсем не то же самое, что моя мама, или у нас нет мамы или папы, или кто-то из двоих фактически отсутствует, хоть и жив, ради бога!
Мне он никогда этого не говорил, никогда не обнаруживал таким способом свою боль: мне это кажется абсурдным, и это слово, которое он произнёс по телевизору, и я его услышала. У него не было отца, но мамы было у него много. Моего папы никогда не было рядом, он никогда меня не спрашивал, нужно ли мне что-нибудь. Кристиан понимал это, и это служило ему примером, чтобы он понял, что и его папы не существовало для него, и много раз я ему говорила: «Если он тебе нужен, пожалуйста! Я напишу телефон, я свяжу тебя с ним. Реши с ним всё сам, потому что это уже не моё дело. Я была с тобой, а если твой папа не захотел, то поговори с ним об этом». Я всегда говорила ясно с обоими моими сыновьями, чтобы они спрашивали у меня обо всём, что хотели знать. Если они захотят знать версию отца, я с ними свяжусь. Я всегда была в трудные времена, а отцы никогда. Ответ обоих всегда был: «Нет, мама, мне это не нужно, мне это неинтересно». И сейчас после этого случая с Кристианом я постоянно спрашиваю Мишеля, чтобы предотвратить, что он мне преподнесёт то же, что и его брат. Когда я услышала это по телевизору, я почувствовала, что нам всем было больно: сеньору за углом, тому, кем манипулируют, тому, кто не имел отца, тому, кто не узнал свою мать. Очень жестоко говорить такое! Тем более что я никогда его не обманывала: его отец находился на расстоянии телефонного звонка, чтобы объяснить ему мотивы своей безответственности и своего отсутствия. Я не изображаю из себя жертву, и это не шантаж, но я присутствовала на каждом этапе его роста.

- Всё изменилось из-за свадьбы?

- На самом деле, я сама, узнав об этом, ездила просить руки как Габриэлы так и Валерии. Через 18 дней после развода с одной он говорит мне, что хочет жениться на второй, я ему на это: «Не торопись, у меня сломан весь позвоночник, я нахожусь под наблюдением врачей в другой стране, почему так скоро? Подожди! Ты только что порвал одни отношения, сначала подумай, что ты сделал неправильно, почему не получилось, прежде чем начнёшь новые». Мне это казалось нелогичным. Как ты будешь связываться с новыми людьми, когда не прошло ещё и 15 дней? Кроме этого, как я уже сказала, меня не было в Мексике, у меня были запланированы консультации с врачами, потому что мой позвоночник был в ужасном состоянии. Сейчас я чудом хожу. Но он этого не понял, а она и подавно.

- Вероника, как символично, что ты сломала себе позвоночник!

- Да, буквально сломалась ось, было нарушено моё движение, и с этого момента всё пошло-поехало.  Потому что на тот момент уже случилась передача кольца Валерии, но там я узнала некрасивые вещи, о том, как плохо Валерия обращалась со своей мамой, например, и всё, что мой сын заработал за 10 лет, было уже переведено на её имя, и ничего не осталось, когда он, наконец, решил, что не женится на ней.

- Как, не понимаю?

- Да, Кристиан сначала собирался жениться на Валерии, и перевёл всё на её имя, и она всё забрала себе.

- Валерия украла у него всё?

- Да, когда передавали кольцо, исчезли банковские счета... и за неделю до этого он решил не жениться и позвонил мне. Я ему сказала: «Тебе что-нибудь нужно? С тобой всё в порядке?» Они всё-таки не женятся, но Валерия спускает все его деньги, накопленные за 10 лет, он знакомится с Габриэлой, они женятся сроком на три месяца, потом он возвращается к Валерии, о которой, кстати, мне рассказывают в Аргентине среди прочих некрасивых вещей то, что она уладила формальности с разводом моего сына, чтобы Кристиан как можно скорее женился на ней. И они женятся.

- Вероника, какой ужас!

- Так оно было! Я ничего не понимала и кроме этого только отходила от падения со слона. Я не могла ехать на свадьбу, находилась на другом континенте, вся поломанная и в тяжёлом состоянии. И с этого-то момента всё и начинается. У меня был очень короткий разговор с Валерией перед свадьбой, и я ей сказала: «Я не подхожу тебе, и ты меня не выносишь, но нас объединяет мой сын, давай не будем усложнять ему жизнь». И так длилось какое-то время. Было важно это сделать и, по правде говоря, это было трудно, потому что мы не переваривали друг друга. Но всё однажды оборвалось в доме моей мамы.

- Что произошло в доме твоей мамы?

- Я не буду говорить об этом, потому что это очень серьёзно. Было очень неприятно, и это спровоцировали они оба. Это был последний день, когда она приходили, она была беременна, и разрыв был ужасен, это было очень большое разочарование. Я всё слышала, моя мама немного больше, чем я, и это было очень тяжело для всех, потому что следовало одно разочарование за другим. В то, что произошло, невозможно было поверить, мне разбили сердце! Правда, Фернандо, было очень тяжело: дети, которые никого не хотят слушать, подруги, которые оказываются ненастоящими, безответственные мужчины, люди, которые говорят мне неправду, все говорят, но никто на самом деле не знает, что произошло...Моё сердце разбилось на куски, и я не знаю, как мне его собрать...

- Есть что-то, что ты не рассказала об этом дне?

- Я не понимаю злости, которая окружает хорошо слаженную семью, с ценностями. Когда связь матери с сыном рвётся из-за вмешательства третьих лиц, это приносит много зла. Валерия хотела разделить нас, чтобы победить, и меня очень сильно огорчает, что мой сын позволил ей манипулировать собой. Нас разделили, и моего сына подчинили себе, а заодно победили меня и мою семью. То единство, которое всегда отличало нашу семью, спасло нас. Нас немного, но мы вместе и поддерживаем друг дуга, потому что в противном случае... мы не знаем, способен ли он сделать что-то против своей семьи.

- Что произошло в тот день?

- Я не буду рассказывать о том, что именно произошло. Об этом должны рассказать они, этот рассказ относится к Валерии и моему сыну. Однажды им придётся рассказать правду, и не для того, чтобы просить у меня прощение. Они недосказали правду, и они ответственны за то, чтобы дополнить её. Это они решили обидеть, разлучить, разделить.

- Тебя обокрали?

- Можно сказать и так, меня обокрали. В материальном плане это было немного, но что касается любви к сыну, они её почти истребили из моего сердца. Они поступили очень некрасиво, оба были в доме моей мамы, и им придётся говорить об этом ясно и серьёзно.

- Тебя били?

- Об этом должны говорить они, а не я. Со стороны прессы и СМИ очень некрасиво, что они никак не угомонятся с этой темой. Они причинили много вреда, и то, что произошло, неправильно. Это был очень неприятный момент, и моя мама до сих пор не оправилась от этого. Очень разрушительный в моральном плане! Дай бог, чтобы ему самому никогда не пришлось пережить такое, дай-то бог! Это не укладывается в голове. Я не хочу вспоминать об этом, мне больно, потому что они задели мою маму, а это святое для меня.

- Твою маму обокрали?

- Можно и так сказать, и материальный аспект при этом не имеет значения. Что действительно важно, это то, что у неё украли покой, любовь, надежду... и этого я им не прощу, потому что не могу позволить кому бы то ни было трогать мою маму.

- Её били?

- Нет, потому что там была я, но они готовы были уже на всё. Им придётся заговорить, потому что в противном случае будут говорить люди из охраны, которые присутствовали при этом. Им придётся постоянно платить за молчание свидетелей.

- Твой сын действовал инстинктивно?

- Нет, я не знаю, я никогда не видела его таким, но всё дошло до такой степени, что иногда я себя спрашиваю, что заставило их поступить таким образом. В моём доме это было невиданно, я никогда не подавала ему такого примера. Слово не воробей, и это было большой ошибкой, ни с того ни с сего сына так категорично не обвиняют. Уже начали говорить, что в доме возникла серьёзная проблема, и это ещё вызовет бурю, но говорить буду не я.
Я ничего не скажу, потому что это бы добило моего сына, но я уверена, что правда всплывет наружу. Только знаю, что люди, которые плохо думали или говорили обо мне, не смогут оправдаться. Временами я думаю, что пройдут годы, прежде чем они это расскажут, потому что им не хватит силы духа. Возможно, они предпочтут платить деньги за молчание, потому что рядом были люди из охраны, хоть Валерия и успела закрыть дверь, чтобы ничего не было ни видно ни слышно. Это был очень болезненный момент, агрессивный, в высшей степени жестокий и очень разочаровывающий.

- Что бы ты сказала Валерии?

- Да простит тебя Бог за всё зло, что ты причинила.

- А своей внучке?

- Знай, что я тебя жду, что я всегда тебя жду с распростёртыми объятиями! Чего бы ты ни хотела, в чём бы ни нуждалась, что бы ни было для тебя важно, я всё сделаю для тебя.

- Твой другой сын рядом с тобой?

- Я думаю, что мне послал его ангел, но я уже не знаю, вдруг случится то же самое, что и с Крисом. Мне надо действительно посмотреть, что я сделала плохо. Если этот мальчик продолжит свой путь, оставаясь хорошим человеком, как и до сих пор, как хорошо, а если нет? Этот всё ещё остаётся ребёнком в душе, а тот уже в 17 лет хотел быть один, летать в одиночку.

- Ты поддерживаешь общение с отцом твоего второго сына?

- Нет. Он уже раза два женился и никогда мне не помогал. В обоих случаях папы никогда не существовали, я одна справлялась со своими двумя  сыновьями. Я считаю, что это я плохо выбирала, и не решаюсь плохо говорить о них, но оба были безответственны. В случае с Энрике Ньембро... он мне даже не дал денег на роды, и это при том, что он был миллионером. Он ни разу не присутствовал при кормлении и не помогал как-то ещё, и я в этом тоже виню себя, за то, что позволяла это. Я была одна во всём! И была очень ответственна, а они просто развернулись и ушли.

- Ситуация с Вальдесом и Ньембро прояснилась?

- Всё прояснялось,  когда я узнавала, что беременна: тут они оба сбегали. Уже нечего просить, ничего не нужно. С моей стороны уже нет! Со временем моя ситуация изменилась к лучшему, я справилась с этим. В своё время мне было очень трудно принять это, но так должно было быть. Я не цеплялась за человека, который, возможно, меня уже не любил, из-за денег, чтобы просить у него то, что полагалось моим детям. Они не захотели, и точка, не взяли на себя ответственность. А я прекрасно сознавала, что должна была делать, и не забывала об этом с того момента, когда узнавала, что беременна. Но, Фернанда, хочу, чтобы было ясно, что я не обвиняю их, виновата я сама, потому что влюблялась не в тех. Я всегда искала мужчин, с которыми весело, а не которые отвечают за свои поступки, мужчин, которые умеют пользоваться своими чарами и обольщать, которые любят развлекаться. Но далёких от этого - твёрдых принципов, ценностей, ответственности.

- А с кем ты сейчас просыпаешься?

- Единственная константа – это Пресвятая Дева Гваделупская. Потому что она находится всегда со мной, и я просыпаюсь довольной, потому что мой первый звонок – это всегда звонок маме, и мне очень повезло, что она рядом со мной, она всегда была моей опорой, к которой я временами прислоняюсь и отдыхаю. Это очень сильная, здоровая и красивая женщина.

- Значит, ты не стерва, как многие про тебя говорят?

- Почему же, так оно и есть! Я сумасшедшая, но не дура и не дам себя в обиду. Мне больно от ударов, но я не поддаюсь. Я умею защищаться и  ставить людей на место, все меня знают такой: я боец по натуре, и со мной непросто. Кто хочет меня ударить, тому я даю отпор, но также стоит кому-то сказать мне красивое слово, и я вся растаю, но кажется, что потерялись все красивые слова; сплошная агрессия, а на войне я дерусь всерьёз и не сдаюсь!

- С чем ты останешься после этого разговора?

- С присутствием, которого я давно уже не видела, с твоим участием, я очарована тобой, потому что ты очень талантлива, я восхищаюсь тобой, уважаю тебя, и мне нравится этот род интервью: интересное, глубокое, искреннее.  Я считаю, что фривольности в нашей сегодняшней жизни не годятся, а тем более для меня. Тебе удалось расположить меня к откровению, заставить меня открыть тебе своё сердце, свою историю. Ты сама боец, Фернанда, поэтому можешь вытащить из меня правильные и справедливые слова, чтобы понять, что со мной происходит. Дай бог, чтобы тебе никогда не пришлось пройти через то, что прошла я, и чтобы твои дети всегда были рядом с тобой и окружены добрыми людьми.

А со мной останутся твои глаза, желание обнять тебя, солидарность матери, женщины и понимание, что неважно, какие у нас мамы... мы всегда должны быть им благодарны, потому что они дали нам жизнь. И следует помнить, что мы можем обмануть многих, но маму никогда. Они единственные, кто по-настоящему знает нас. Я желаю, чтобы твой сын раскаялся и сблизился с тобой, лишь потому, что ты дала ему чудесную возможность жить, и точка. Быть неблагодарным за это очень непорядочно! Всё остальное неважно.

Перевод Helene

Отредактировано Helene (2012-02-18 20:10:13)